Если самого президента Путина нынче спрашивают о ценах на морковь, то с академиком, доктором экономических наук, научным руководителем института экономических исследовании ДВО РАН Павлом Минакиром можно поговорить не только о стоимости овоща из борщевого набора, но и вообще о ценовой политике в России. О том, почему в богатой природными и прочими ресурсами стране много бедных и почему у нас наблюдается такое явление, как работающий бедный, размышляет хабаровский академик Минакир.

- Павел Александрович, в обозримом будущем МВФ пророчит миру голод, пустые полки. Якобы при миллиардах, населяющих планету, всех будет не прокормить...

- У этой «медали» две стороны. Пустые полки могут образоваться и по причине чисто физической – продовольствия просто не хватает. Или продовольствие есть, но оно слишком дорогое и не всем доступно. И если некоторые страны решили «придавить» цены, контролировать их и лимитировать, при этом у них нет собственных ресурсов, чтобы по дешевым ценам производить продовольствие, то полки будут пустые. Потому что если вокруг продовольствие стоит дорого, а у вас оно стоит дешево, никто его к вам не повезет. Это не выгодно.

Закупать по высоким ценам, а продавать по низким – вообще не про бизнес и не про экономику. Вспомним советский период, - предлагает академик Минакир. - Зерно для откормки скота покупалось по высоким ценам за валюту, а мясо надо было продавать по низким ценам. И кто это мясо видел? Какую из этих двух сторон медали МВФ имеет в виду, не знаю, но я скорее хотел бы разбираться в наших ценах на продовольствие.

- Согласна. Тем более в Евросоюзе заявляют о темпах инфляции в 0,2%, а в России они гораздо больше.

- Рост цен на продовольствие может быть выше официальной инфляции. А может быть и ниже. Это не идеальный показатель. Но, в принципе, почему растут цены на продовольствие? Причин много – экономические, технологические, биологические.

Однако обращает на себя внимание то, что в России резкий рост цен не только на продовольствие. Почему растут цены на стройматериалы, металл, древесину? Причем, этот рост цен начался буквально недавно. Прошла первая волна пандемии, начали вкатываться во вторую, и вместе с этим вторым всплеском пошла волна роста цен. В чем проблема? С кондачка на этот вопрос не ответить. Надо изучать это явление по отдельным продуктам, группам продуктов, по отдельным рынкам и странам.

Но общие крупные закономерности просматриваются и классифицируются. Во-первых, пандемия привела к общему низкому экономическому фону, экономика подсаживается везде, потому что падает спрос. Как с этим бороться? Чтобы увеличить спрос, надо снимать ограничения с экономики. В России их сняли спокойно. Но наша экономика очень зависима от экономики других стран, в которых ничего не сняли. И чтобы снять, нужно согласиться, что будет продолжаться пандемия, будут расти расходы на борьбу с ней. И бизнесу надо компенсировать расходы вот на все это. Каким образом? Если у тебя мало покупают, то первое, что ты попытаешься сделать – начнешь потихоньку повышать цены. Повышенную цену умножим на количество купленного товара, может, и не провалимся в омут убытков, выплывем.

Заметим, цены-то повышаются на такие группы товаров, которые относятся к критическим потребительским группам. Без металла ничего построить нельзя, как и без цемента, пиломатериалов. Без продовольствия не прожить – все равно пойдете и купите, сколько бы ни стоило. И очевидно, что бизнес ведет по жизни желание получить дополнительную ренту, компенсирующую его потери. В итоге мы имеет ценовое безобразие клинического характера.

Академик Павел Минакир в своем кабинете. Фото Елены Загорской

Дальше надо разобраться, какую роль во всем этом безобразии играют всякого рода борцы за экологию. Эти борцы готовят нам новые налоги, которые бизнесу придется учитывать в себестоимости продукции, повышая эту себестоимость. Или платить из своей прибыли за все эти вещи. Много ли таких найдется? По большому счету, через цену все бремя будет переложено на потребителя. Плюс к этому, само государство, где прямо, где завуалированно, повышает налоги. Под разными соусами повышается НДС, налоги на прибыль, пытаются ввести единый корпоративный международный налог. Таким образом, государство продуманно забирает у бизнеса деньги на свои увеличивающиеся расходы.

- Но ведь бизнес не может и не будет воевать с государством!

- Не может и не будет. Если государство захочет отобрать, оно все равно отберет. Однако бизнес снова компенсирует эти потери. Как? Естественно, в потребительских ценах.

Потребитель, в конечном счете, платит за все. Вроде бы государство увеличивает налоги, акцизы и прочее, чтобы облагодетельствовать население, а по факту, оно сначала обкладывает население некой данью, а потом начинает ему делать «подарки» в виде пособий и социальных выплат на бедность.

- И эту модель никак нельзя изменить?

- Без кардинального изменения экономического порядка это невозможно. Как говорят физики, для того чтобы придумать что-то новое в науке, нужно фундаментальное открытие. То же самое и в экономике. Нужно изменить систему, изменить технологии! - говорит Минакир. - Нужно новое понимание того, как может иначе работать экономическая система. Пока этого понимания нет ни у экономистов, ни у философов, ни у социологов. И, тем более, у государства. Поэтому остается ручное управление, надежда на то, что «авось пронесет» или «само все образуется».

- Разве госрегулирование цен на растительное масло и сахар не есть поиск новых подходов?

- Не думаю. До определенного предела можно с производителями и продавцами договариваться, в больше степени даже с продавцами договариваться – на этой стороне рынка начинаются всяческие накрутки, маржа на маржу, тут можно стоп-сигнал включить. А с производителями сложнее: у них реальные издержки, им работникам зарплату надо платить, и когда растут цены - эту зарплату надо увеличивать. Если регулировать цены, то делать это нужно аккуратно и гибко, - предлагает академик Минакир. - Если заставлять производителей и продавцов цены снижать им в ущерб, то этот ущерб нужно как-то им компенсировать. Ресурсами самого государства.

А эти ресурсы не бесконечны, их надо откуда-то черпать. Либо отказаться от каких-то трат, либо увеличить доходы в бюджет, увеличивая налоги. А увеличение налогов априори - рост цен. Условно, зарплата у человека - 50 тысяч рублей в месяц, еще вчера ему этих денег хватало на определенный набор товаров, продуктов, услуг, и он еще мог себе позволить поездку на море. Сегодня ему 50 тысяч с трудом хватает на урезанный набор этих трех составляющих, и не хватает на отпуск! В своих глазах, в глазах своей семьи он начинает скатываться в зону бедности.

- И за каким таким забором эта зона бедности находится?

- Государство ее определяет просто – есть минимальный размер оплаты труда (МРОТ), чтобы человек мог физиологически существовать, чтобы платил за жилищно-коммунальные услуги, и, условно, раз в неделю мог купить пакет молока с батоном. Однако для реального человека этот уровень определяется иначе, - напоминает Павел Минакир. - Если соотношение двух величин - доход семьи за месяц и затраты семьи за это же время в достаточном режиме (обязательные платежи, нормальный уровень питания, нормальный набор услуг) равно единице, то есть, что получил, то и потратил, то ты находишься на черте бедности. Как только этот коэффициент становится меньше единицы, ты начинаешься скатываться в зону бедности.

- Работающий бедный – это наша национальная особенность?

- Нет, конечно. На этой теме, кстати, много спекуляций. Вообще тема международных сравнений очень коварная и редко когда объективная. Есть немало стран, где этот уровень устойчиво меньше единицы. Но в мире и достаточно стран, где соотношение доходов и затрат отдельной семьи больше единицы, и даже больше трех единиц. Понятно, чем больше это соотношение выходит за единицу, тем богаче человек. Если это соотношение равно 10, то это уже богатая страна и народ в ней живет достойно.

- Интересно, для России есть такая цифра?

- Очень условно ее можно назвать. Предполагаю, что будет много желающих оспорить эту цифру в ту или другую сторону, - говорит Минакир. - Как считать? Средний уровень зарплаты в России порядка 40 тысяч рублей, величина затрат стандартной семьи, которая состоит из двух взрослых и ребенка, порядка 100 тысяч. Это чтобы питаться нормально, ребенка учить, платить за услуги, что-то нужное покупать и к морю съездить. Если в семье работают два человека, то соотношение между доходами и расходами при средней зарплате условно выдерживается. Но есть же много зарплат ниже средней! И тогда семья на грани бедности. А нередко коэффициент уходит влево, он гораздо меньше единицы, и тогда ячейка общества уже оказывается в нищете.

- Так с какой бедностью мы будем бороться? С той, что наступает при зарплате ниже средней? Или с той, что на уровне прожиточного минимума?

- Вопрос не ко мне. Хотя, по статистике, все просто – берется стоимость минимальной потребительской корзины, а это, как известно, минимальный набор товаров, отражающих структуру потребления среднестатистической российской семьи, и под него подтягивается уровень МРОТ. То есть человек не может получать зарплату меньше стоимости потребительской корзины. Однако этот МРОТ в российском исполнении где-то 20 тысяч рублей, примерно половина от средней зарплаты, следовательно, все, кто получает минимальную зарплату, находятся в зоне бедности.

Я уже говорил вам, что в мире есть немало стран, где уровень соотношения доходов и расходов и меньше, и больше единицы. Но мы ведь говорим о России, - напоминает Павел Александрович. - С ее ресурсами, с конкретными историческими потребностями, с конкретной исторической памятью. И для России такое соотношение доходов и расходов, какое есть сегодня, является сущим безобразием! И надо разбираться, почему это безобразие происходит.

- А повысить доходы населения – это никак?

- Чтобы разорвать порочный круг, понятное дело, надо повысить доходы населения. Например, за счет повышения издержек производства. Но наша экономика ориентирована на экспорт, и как только повышаем издержки, нам говорят, что наша продукция становится неконкурентноспособной. Так это или не так? Надо исследовать в каждом конкретном случае. По каждому продукту. А каждый продукт, в той же металлургии, это - рельсы, прокат, арматурная сталь, лист стальной… В деревообработке – доска, фанера, целлюлоза, бумага... Это миллионы и миллионы наименований. С этим разобраться очень трудно, очень тяжело, - сетует академик Павел Минакир. - Но, до тех пор, пока мы с этим не разобрались, пока мы не понимаем, что у нас за экономика, рассчитывать на большие подвижки вряд ли стоит...

Главное фото: А. Янышев.

Читайте нас в соцсетях: ВКонтакте, Одноклассники,  Телеграм или Яндекс.Дзен