Мелётовская живопись в ДВХМ

На недавно открытой в Дальневосточном художественном музее выставке «Русская средневековая живопись в наследии А. Н. Овчинникова» (0+) особо выделяются фрески Церкви Успения Богоматери в селе Мелётово, расписанной в 1465 году мастерами псковской школы живописи.

Художественные приемы и иконографические толкования псковской школы довольно резко отличаются от всех школ Древней Руси. Ее принято называть неповторимой и самобытной. Но при этом Псков всегда был тесно связан с Византией и постоянно обращался в поисках художественного языка к Иерусалиму и Афону — тем местам, которые были связаны с жизнью Христа и Богоматери.

Таким образом, зрителям предоставляется уникальная возможность проследить в пределах одного памятника средневековой живописи несколько художественных течений, бытовавших в Пскове в это время, которые, тем не менее, создают удивительно целостный ансамбль.

Мы обратим наше внимание только на две композиции, довольно редко встречающиеся в храмовой росписи: «Несение тела Христова ко гробу» и «Уверение Фомы».

Что касается «Несения тела Христова ко гробу», то, несмотря на тот факт, что по обыкновению в подобных сюжетах тело Христа несет только Иосиф Аримафейский, согласно упоминаниям во всех четырех евангелиях, в нашем случае это делают те, кто предстоял распятию: Богоматерь и Иоанн Богослов, единственный из апостолов, присутствовавший при страданиях и крестной смерти Спасителя. Остальные же Его ученики «бежали в страхе» или стали предателями по своей немощи.

Более того, именно Иоанну Христос, будучи на кресте, поручает заботу о Богоматери: «Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Же́но! се, сын Твой», а Иоанну: « Се, Матерь твоя!». И этот наказ апостол исполнил. Богородица до конца своих дней прожила в доме Иоанна и он заботился о ней как сын.

При таком прочтении псковских иконописцев этого евангелического сюжета он приобретает совершенно иной смысл: Богоматерь полагает тело Христово во гроб, как на престол, и жертва Спасителя приобретает литургическое значение. Таким образом, становится очевидной связь того, что происходило на Тайной вечере, и того, что всякий раз происходит на литургии во время претворения даров. А сама фреска приобретает метафорическое значение.

А если учесть, что копии фресок Адольфа Овчинникова, выполненные с соблюдением методики создания их древними иконописцами в натуральную величину, опущены до уровня глаз смотрящего, то у посетителей выставки появляется возможность прочувствовать весь трагизм происходящего.

Вторая же композиция «Уверение Фомы» напоминает нам о том, что христианская доктрина была и остается самой трудной для понимания. И мы, как тот апостол Фома, получивший прозвище «неверующий», задаемся вопросом: каким стало тело Спасителя после его воскрешения. И нам понятно желание Фомы «… вложить перста свои в раны Его» и удостовериться в том, что это действительно Христос. Ведь апостолы оставались людьми, которым было не чуждо все человеческое, и тогда, когда их обуял страх при виде страданий и казни Спасителя, так и сейчас их терзают сомнения.

Сама же композиция выполнена очень артистично. При этом древний мастер почти не пользуется предварительным рисунком. Он широкими пятнами золотистой охры распределяет композиционные массы. Затем быстро и легко колерует, используя тональные и цветовые перепады и чередуя теплые и холодные слои, за счет чего фреска приобретает живую фактуру и мелодическую интонацию.

Удивляет тот факт, что зрачки глаз святых пишутся непривычно светлыми. С одной стороны, это соответствует духовной практике исихазма, с другой — это еще одно выразительное средство псковской живописи: при свечном освещении глаза выделяются особо. За счет того, что на зрачки наносятся два белых блика — один большой, другой направляющий, маленький, получается, что пишутся не глаза, а взгляды. И все пространство церкви пронизано и приведено в движение их магической силой.

Церковь Успения Богоматери в Мелётово является неискажённым образцом средневековой архитектуры середины XV века и обладает уникальными фресками, необычность которых проявлена в иконографии и манере исполнения. Но главной чертой мелётовской росписи всегда остается проникновенность, которую неминуемо почувствует любой посетитель выставки.

Методист ДВХМ А.А. Левченко