Новогодний синдром: Почему мы грустим у ёлки? 

Почему нет праздничного настроения, хотя гирлянды уже горят? Зачем мы готовим тонны еды, которую не сможем съесть? И почему в ночь с 31 на 1 января мы верим в чудо, как дети?

За кулисами главного праздника года — не только Дед Мороз и снежинки, но и мощные психологические механизмы, о которых мы даже не догадываемся.

Новый год — время, которое пахнет мандаринами и хвоей, но для многих почему‑то пахнет ещё и стрессом, усталостью и тревогой. Все вокруг кричат: «Ура!», а у тебя внутри — тишина и вопрос: «Ну когда же это всё закончится?» Или, наоборот, — безудержное желание накрыть стол на 20 человек и съесть всё, включая оливье за соседями.

Почему так? Давайте заглянем в самую суть праздника с помощью эксперта. Сегодня с нами — врач‑психиатр и психоаналитик Кирилл Толкачёв.

— Вся страна готовится к «празднику радости», а соцсети полны постов: «Нет настроения», «Ненавижу эту суету», «Хочу переспать этот день». Откуда эта зимняя хандра на фоне всеобщего веселья?

— Представьте себе очень точную метафору. Вы заходите в большой, шумный ресторан, чтобы спокойно поужинать в одиночестве. А вокруг вас — десять столов, где громко и счастливо празднуют свадьбы, дни рождения, корпоративы. Что вы почувствуете? Не зависть, нет. Вы почувствуете острое, почти физическое ощущение брошенности, ненужности, выпадания из общего потока. Станет тревожно и тоскливо.

Новый год для нашего психического восприятия — именно такой «ресторан всеобщего ликования». И если вы стоите в стороне, не участвуете в ритуалах, внутренне сопротивляетесь — вы автоматически попадаете в роль того самого одинокого посетителя. Праздник начинает на вас давить. Он становится не источником радости, а напоминанием о вашей отстранённости, о том, что «все как будто счастливы, а я нет».

— То есть, чтобы настроение появилось, — надо заставлять себя веселиться?

— Не заставлять, а сознательно включиться в ритуал. Праздник — это массовая, общественная психотерапия. Чтобы она подействовала, нужно принять «правила игры».

Не обязательно делать всё, как все. Но нужно создать свой личный ритуал, который будет для вас мостиком в это общее поле. Это может быть приготовление одного, но особенного блюда, просмотр не «Иронии судьбы», а другого фильма, который лично вам говорит о чуде или вечерняя прогулка 31 декабря, чтобы увидеть огни и почувствовать особое предпраздничное затишье в городе.

Суть — в действии, а не в пассивном ожидании, когда «настроение свалится на вас с неба».

Для тех, кому невыносима сама эта общественная вакханалия, лучший выход — полная «эвакуация»: уехать в деревню, в горы, туда, где нет навязчивой символики. Это не побег, это сознательный выбор своей зоны комфорта.

— Перейдём к другому краеугольному камню — новогоднему столу. Почему он превращается в поле битвы с количеством еды? Почему мы готовим так, будто к нам собирается не семья, а целая рота голодных солдат?

— Это, пожалуй, самый глубокий и интересный психологический механизм Нового года. Давайте проследим цепочку. Человечество большую часть истории боролось за выживание. Главная потребность, главная мечта, главный невроз — еда, урожай, изобилие. Урожайный год — значит, будет счастье. Неурожай — равно голод и смерть.

Сегодня наши потребности невероятно усложнились. Нам нужны не только хлеб, но и любовь, карьера, признание, самореализация, дорогой автомобиль, репосты в соцсетях. Этот «рой» неудовлетворённых, сложных желаний создаёт постоянный фон тревоги.

И вот приходит Новый год с посылом: «Забудь всё плохое! Всё будет хорошо!». Как нашему древнему мозгу быстро и просто «закрыть» все эти сложные потребности? Вернуться к истоку! Символически насытиться. Мы накрываем стол, ломящийся от яств, и проводим ритуал: «Смотри, еды много! Значит, и все остальные потребности будут удовлетворены!».

Это «компульсивное пиршество» — попытка накормить не столько желудок, сколько свою тревожную душу. Мы едим не потому, что голодны, а потому, что хотим ощутить изобилие и полноту жизни в прямом и переносном смысле. Съел двенадцатое пирожное — и кажется, что и проекты на работе сами завершатся, и в личной жизни наступит гармония.

— И эта же логика объясняет тягу к алкоголю в праздник?

— Абсолютно! Философия Нового года («забвение плохого, вера в хорошее») и действие алкоголя — идеальные союзники. Спиртное усиливает нужный эффект: стирает границы, притупляет критику, дарит лёгкость и эйфорию. Но здесь таится главная ловушка.

Для человека с алкогольной зависимостью или для того, кто находится на грани срыва, Новый год — самый опасный период. Весь мир вокруг твердит ему: «Забудь! Расслабься! Можно!». Тот внутренний голос, который обычно шепчет: «Помни о последствиях, помни о вчерашнем похмелье», — заглушается всеобщим хором: «С Новым годом!». Поэтому для многих выздоравливающих это время не праздника, а высокой боевой готовности, когда нужно планировать трезвые встречи, иметь под рукой телефон поддержки.

— Кирилл Сергеевич, а если не говорить общими фразами «счастья и здоровья», что вы, как психиатр, могли бы пожелать хабаровчанам на Новый год?

— Я бы пожелал трёх очень конкретных, не праздничных, а рабочих «инструментов» для психического здоровья на весь будущий год.

Умения «тестировать реальность». Это способность видеть мир не через розовые или чёрные очки, а таким, какой он есть — со всеми его сложностями и возможностями. Не говорить «всё плохо» или «всё будет волшебно», а спрашивать: «Что здесь есть на самом деле? И что я могу с этим сделать?»

Повышенной устойчивости к тревоге. Не стремиться к полной безмятежности (это невозможно), а развивать в себе способность действовать, несмотря на тревогу. Не бежать от сложного разговора, от нового проекта, от знакомства только потому, что «страшно». Тревога — как погода. Её нельзя отменить, но можно научиться ходить под дождём в хорошей куртке.

— То есть лучший новогодний подарок себе — это не новый гаджет, а работа над своим внутренним миром?

— Именно. Новый год — отличный повод не только для внешней, но и для внутренней гигиены. Убрать не только хлам в шкафу, но и токсичные мыслительные привычки. И тогда пространства для настоящей, а не нарисованной, радости станет намного больше.