«Мне 62 года, моей жене 34. Хочу поделиться радостью — у нас родилась дочь. Сейчас ей 5 месяцев, и мы с женой души ни чаем в нашей малышке. Вы бы знали, какая это радость — держать на руках свою крошечную дочурку. Какой это стимул – на седьмом десятке стать отцом, и ответственность — нужны силы и энергия, чтобы воспитать маленького человечка, снарядить его в самостоятельную жизнь», — написал в редакцию хабаровчанин Михаил Коваль.
Позади почти целая жизнь. Впереди – одинокое пенсионерское житье. Тысячи людей существуют сегодня по такому сценарию, живут по принципу «день прошёл – и ладно». И у него бы так могло быть. Но сценарий его жизни изменил случай. Вернее, несколько таких случаев.
Он с отличием закончил сельхозинститут и приехал в Хабаровск по распределению. Так и сказал высокой комиссии: «Направьте меня в самый отсталый совхоз, хочу сельское хозяйство поднимать». Однако там рассудили по-другому – краснодипломник, да ещё и экономист, должен науку двигать. Но до кандидатской не успел дорасти – рекомендовали на комсомольскую работу, стал комсоргом научного института.
Потом были крайком комсомола, штаб молодежных строек, объехал весь БАМ, помнит, как строили, но так и не достроили новый город на Амуре, даже получивший название Бонивур. Но наступили пресловутые девяностые, комсомол приказал долго жить, по стране покатился вал сокращений и безработицы, попал под него и Коваль. Они не так уж далеко ушли, девяностые годы. Многим помниться, как учителя стали торговать на рынке, инженеры с врачами тащили баулы со шмотками из Китая или Турции. Такая переквалификация поневоле получилась у тысяч и тысяч специалистов, ставших ненужными и беззарплатными.
Экономическое образование Михаила вытянуло – почти десять лет проработал торговым агентом в крупной компании. Но однажды открытым текстом сказали: «Работник вы хороший, добросовестный, однако на вашем месте мы видим молодого специалиста, уж, не обессудьте». Это сейчас говорят про предпенсионный возраст и всякие льготы для него. Но двенадцать лет назад безработному Ковалю пришлось забыть про высшее образование и переквалифицироваться в дворники.
Кстати, душевных терзаний по этому поводу не испытывал. Работу свою делал быстро, качественно и к образцовому дворнику, что в этой среде явление не частое, стали присматриваться. Предложили подработку с метлой и лопатой в одном месте, потом в другом. Вскоре Коваль ушёл на вольные хлеба, стал сам себе и хозяином, и работником. Через несколько лет обслуживал уже больше десятка точек, на сегодня таких объектов у него больше ста. Одно известное городское предприятие по выпуску хлебобулочной продукции поручило содержать в чистоте территорию сразу десятка своих киосков.
Один он уже, понятное дело, не справлялся. Поэтому собрал бригаду, и получилась она интернациональная – таджик, узбек, русские ребята. Он у них – начальник. У которого даже крошечный офис на улице Калинина появился – чтобы работники метлы могли отогреться в мороз, чай-кофе попить.
К тому времени он остался без семьи. Работал без отпуска и выходных, неплохие деньги зарабатывал и даже квартиру в ипотеку приобрел. Бирюком не был, но как-то свыкся с мыслью, что доживать век придётся по-холостяцки.
Ольга пришла устраиваться на работу дворником по объявлению. «Мы женщин не берём. Работа тяжёлая», — сказал Коваль. А она уперлась: «Дайте испытание. Не пройду — сама уйду». Была зима, и снега намело, как по заказу. Михаил Андреевич обозначил испытуемой участок «от сих и до сих», и отправился в контору с уверенностью, что больше её не увидит. Через час приходит: «Проверяйте».
Единственная женщина в мужском коллективе оказалась не только трудолюбивой и исполнительной, но и весёлой, доброй и открытой. Однажды разоткровенничалась, и узнал Коваль — Ольге пришлось пройти через сложный жизненный лабиринт, в закоулках его так запуталась, что была в её жизни судимость с реальным лишением свободы. Но от тюрьмы и от сумы, как известно, не зарекаются. И это его от работницы не оттолкнуло, наоборот, захотелось поддержать и помочь.
А вскоре Ольга заняла место хозяйки в его холостяцкой квартире. И чем дальше они были рядом, тем больше Коваль понимал — именно такую женщину он ждал и искал. Чтобы с ней было тепло и уютно, чтобы хотелось приходить в дом, где его ждут, где накрыт стол и вечерний разговор по душам — уже традиция. Конечно, и шепотки за спиной слышал, и косые взгляды ловил. Мол, совсем дед из ума выжил, к молодухе подкатил. Но они это пережили, и однажды решили свои отношения узаконить. Всё, как и положено, — с регистрацией брака, с обручальными кольцами. По праву жены Ольга получила освобождение от дворницких дел, Коваль назначил её диспетчером в свою уборочную фирму.
Он, конечно, думал о ребёнке. И даже вынашивал мысль о приёмном малыше. Но однажды Ольга, смущаясь, сказала о своей беременности. Растёт в их доме дочка Ирочка, и такие поздние родительские заботы делают молодого отца по-настоящему счастливым. Он даже стихи своей дочурке посвящает. А про себя говорит: «Всё, о чём мечтал, для меня исполнилось. И дом есть, и семья, и ребёнок».
Обычная житейская история. Как один человек встретил и полюбил другого. Необычное в ней лишь то, что муж старше жены почти вдвое. Счастливыми быть не запретишь. Как там у поэта: «Любви все возрасты покорны».
- «Безопасность в школах Хабаровска: какие меры предпринимают власти», читайте в нашем материале по ссылке.
Фото из архива семьи Коваль
